Форум сообщества Kiss’n’Cry

Герои: Плющенко, Ягудин, Ламбьель и Николенька Морозов.
Предупреждение: Полный AU. Злостный ООС. Бред.
Отказ от прав: все герои вымышлены, все сходства с реальными персонажами случайны.
Примечание автора: полное и окончательное незнание матчасти! Автор представления не имеет, на фоне каких мировых событий случилась эта история, поэтому просьба не вникать. Автор ~~играет~~ ~~сочиняет~~ бредит, как умеет.

Скрытый текст

1.

- Стефик, можно тебя на минуточку? – Женя потянул Ламбьеля за длинную чёлку.
- Э-эй! – тот предостерегающе схватил Плющенко за руку и так и вкатился прямо в распахнувшиеся объятия.
- Оп-па… - Ягудин и Траньков переглянулись. На лицах обоих появились одинаковые жизнеутверждающие улыбки голодных львов, глаза сверкнули кровожадным блеском. – Макс, ты бери блондина, а я с брюнетиком пообщаюсь пока… - проговорил задумчиво Лёша, почёсывая правым коньком левую коленку.
- Только ты не сильно… - Макс неопределенно пошевелил в воздухе пальцами и отвалил от бортика.
Нарезав пару кругов с самым независимым видом, он как бы невзначай оказался около беседующей парочки.
- О! Макс! – Стефан обрадовано цапнул его за локоть. – Давай покажем Жене наш фокус?
- Ээээ… - Макс вопросительно-настороженно посмотрел на приятеля. Скандалить было уже поздно.
- Ой, ну Макс! Да я про выброс! Евгений интересуется.
- Да пожалуйста, - Макс пожал плечами и протянул руку. – Прям щаззз?
- Ну а чего тянуть-то? – рассудительно заметил Ламбьель, вкладывая ладонь в трудовую длань лучшего российского парника. – Поехали! – И он повлёк Транькова на разворот, не заметив подъехавшего Ягудина, уже прицелившегося для броска и проводившего Макса укоризненным взглядом.
- Лёха, зырь! – Женя покрутил головой, глядя на Ламбьеля, изящно выкатывающегося после тройного выброса. – Я вот так же хочу!
- Ёперный балет! Ты офигел совсем? – Лёха с изумлением взглянул на Плющенко. – Я ж тебя не выброшу! И вообще – зачем тебе это надо?
- Хочу! – Женя упрямо шмыгнул носом. – Скоро шоу. Вот и давай разнообразим фигурнокатательную жизнь! Пусть все охренеют!
- Ну как? – подъехавший Ламбьель посмотрел на зрителей с довольной улыбкой.
- Супер! Хочу! – повторил Плющенко.
- Чего хочешь? – заинтересовался Стефан.
- Номер хочу!
- Номер?
- Номер!
Ягудин закатил глаза.
- Очень содержательный диалог, вот просто очень! – он покрутил головой. – Ну объясни уже человеку, чего и от кого ты хочешь, а?
- Я. Хочу. Парный номер. С поддержкой, выбросом и тодесом.
- С кем? – Ламбьель заинтересованно переводил взгляд с одного на другого. – И причем здесь я?
- С ним, - Женя ткнул пальцем в грудь Ягудина. – А ты нам его поставишь.
- Ну и нифига ж себе! – Стефан с весёлым изумлением почесал в затылке. – Но я с парами не работал еще. Техники не знаю…
- Ничего… вот он тебе поможет, - Лёша показал глазами на только что вошедшего мужика в длинном черном пальто.
- Да? А он об этом знает?
- Узнает… - Ягудин многообещающе улыбнулся.

2.

- Вы в себе? Вы реально собираетесь это катать на публике? А вы отдаёте себе отчет, что после этого будут говорить про вас? Вы представляете, что будет твориться в интернете? Стефан, а ты о чём думал, когда соглашался? – И тут же с любопытством: - …А вы уже выбрали музыку?
- Коля, не сипити… - поморщился Лёша. - Это вы со Стефом как-нибудь уже реши́те в рабочем порядке. Мы хотим: парный номер минуты на три, с тройным выбросом, поддержкой и тодесом в конце, да, Жень?
- Точно! – Женя мотнул головой и подмигнул Стефану.
Ламбьель поднял глаза к потолку, мечтательно улыбнулся и проговорил:
- Ну есть у меня пара идей…
Морозов с подозрением оглядел новоявленного vip-хореографа. Коле было реально страшно.
- Ребята, у меня твёрдое впечатление, что вы уже всё решили, и дело только за деталями. Да?
- Да, Коля. Смирись. – Лёша утешающе похлопал Морозова по плечу. – Ну а насчет музыки… вы со Стефаном договоритесь, а потом обсудим, ОК?
С этими словами блондины синхронно поднялись и испарились из буфета, как если бы их и не было, оставив двух брюнетов в разной степени задумчивости.
- Мда… - с тоской протянул Коля.
- Угу! – легкомысленно отозвался Ламбьель.
- Что делать будем? Соглашаться?
- А у нас есть выбор? К тому же я хочу это видеть! – Стефан зажмурился в предвкушении.
- Тогда давай к делу. А то у меня время – деньги. Ты говорил – у тебя есть какие-то идеи?
- Ромео и Джульетта!
Морозов поперхнулся кофе.
- Стесняюсь спросить… кто из них – кто?
- Ну… Женя же уже танцевал девочку, да?... – Ламбьель посмотрел на Колю и шевельнул бровями. – Только никаких маскарадов! Чёрные брюки, чёрные рубашки, - и всё!
- Ага… и по белой розе каждому. В ж… зубы.
- А что? Интересная трактовка…
- Дай угадаю… Нино Рота, да?
- Ну… Не, ну… Коль, если ты против… может, у тебя свои мысли есть на этот счет?
- Да все мои мысли на этот счёт – о том, что у вас у всех троих никаких мыслей в мозгах не осталось! – рявкнул Морозов, со скрежетом отодвинул стул и стремительно вылетел за дверь. Ламбьель задумчиво проводил его взглядом, улыбнулся и отхлебнул кофе.
Однако вскоре дверь распахнулась снова, да так, что загудела стена, в которую ударила ручка, и в буфет снова влетел Николай в пальто, длинные полы которого развевались у него за спиной подобно чёрным крыльям. Он шваркнул об пол шаткий стул, развернул его и уселся верхо́м, облокотившись на спинку руками и положив на них подбородок. Ламбьель меланхолично смотрел на всё эти перемещения Коли в пространстве.
- Стефан! – Морозов вдруг замолчал. Надолго. Ламбьель пил кофе. - Стефан!
– Николай, я тебя внимательно слушаю.
- Ну почему – Ромео и Джульетта? Это же неприлично!
- А как?...
- Ну пусть хотя бы Ромео и Тибальд, что ли…
- Ага… так и вижу этот тодес…
- Ууууу… - Морозов зарычал, вскочил со стула и снова вылетел за дверь.
Ламбьель пил кофе.

3.

- Так, внимание! – Николай внушительно поглядел на весёлую гоп-компанию, собравшуюся ночью на пустом катке. Звёздная троица сделала вид, что внимает. – Лёша! Лёша, поздравляю, ты – Ромео!
Лёшины глаза как-то подозрительно заблестели и сфокусировались на Ламбьеле. Стефан бочком-бочком отскрёбся к бортику и там затих, сделав вид, что перешнуровывает ботинок.
- Ну а ты, Жень, соответственно – Джульетта! – Коля быстро оглянулся, не стои́т ли кто у него за спиной, и сделал пару мелких шагов назад.
- Так… Интересненько… - Женя оглянулся в поисках хореографа, догадываясь, откуда у этой гениальной идеи ноги растут. – Стефик! Подь сюды… - он поманил его пальцем.
Стефан с независимым видом подкатился обратно.
- Значит, я – Джульетта, да? – Плющенко угрожающе шмыгнул носом. – Я похож на Джульетту? На 13-летнюю девчонку? Я?
Стефан посмотрел на Колю. Коля посмотрел в потолок. Потолок был далеко.
- Жень, а что? Очень даже хорошенькая девочка будет… Блондинистая, правда… Ну да ладно, - парик наденем… - Лёша, не переставая хихикать, успокаивающе похлопал Плющенко по плечу. – Стефан, всё же объясни нам, пожалуйста, почему – «Ромео и Джульетта»? Чем ты руководствовался? Что – больше вариантов нет? Только мальчик-девочка? А нельзя придумать прогу мальчик-мальчик?
- «Мальчик-мальчик»?...- задумчиво протянул Ламбьель. – Ты уверен?... Как скажешь… Кто сверху?...
- Я тебе сейчас покажу – кто сверху!... – надвинулся на хореографа Лёша.
- Тихо-тихо… - Коля вклинился между фигуристами. – Стефан просто пытается уточнить – кто из вас будет активной стороной…
Реакция у Морозова была хорошая. Но Женя тоже не сплоховал.

Через пять минут, приведя в чувство ушибленного Колю, стороны продолжили диспут.
- Я не понимаю, чем вам не нравится «Ромео и Джульетта»? Классическая вещь, музыка романтичная, хореография частично уже есть…
- А ты вот Колю спроси, чем нам не нравится твоя гениальная идея, - недобро усмехнувшись, посоветовал Стефану Женя, потирая натруженный кулак.
- Ой, подумаешь… это всё предрассудки! – отмахнулся от него Ламбьель. – Вон во времена того же Шекспира – все роли исполняли мужчины! В том числе и женские! А в Японии и сейчас…
- Жень… - проорал Лёша, пытаясь перекричать разошедшегося Стефана. Он посмотрел на Плющенко уже серьёзно. – А может, попробуем? Мы ж приколоться хотели? Вот и приколемся по полной…
Женька задумчиво оглядел компанию.
- По полной?... Ну ладно. Давай попробуем. Стеф, - заорал теперь уже Женя, - показывай…
- Что – показывать? – Стефан замолчал и обеспокоенно оглянулся на Морозова. Тот вздохнул, подъехал и встал рядом с ним.
- Для начала – поддержку.
- Да легко! – Стеф глянул на Колю и мотнул головой, указывая взглядом, куда тот должен выехать. Коля с сомнением поглядел на Ламбьеля.
- Стеф… ты чего… прямо сейчас хочешь сделать поддержку?
Тот упрямо выпятил подбородок и с вызовом глянул на притихшую троицу.
- А что? Думаешь – не смогу? Или самому слабо́? – Он прищурился на Колю и усмехнулся.
- Мне? Слабо́? – Морозов хмыкнул и выехал на середину арены.
И вот они скользят, взявшись за руки. Коля приседает, рывок – и Стеф уже парит надо льдом, поднятый на его вытянутых руках, гордо озирая сверху, как горный орёл, ледовую арену и двух клиентов, застывших с задранными вверх лицами. Николай со своей драгоценной ношей кружится, потом неуловимым движением опускает Стефана, – и они оба снова на льду.
Лёша и Женя молча смотрят на это, потом друг на друга.
- Жень, ты так сможешь? – на лице у Лёши угрюмое недоверие.
- Ну надо попробовать… А ты что думаешь?
- Надо пробовать. Давай?
- Давай.
Парни пожали плечами. Женя посмотрел ему в глаза, улыбнулся, тряхнул чёлкой.
- Пошли! Хрен ли стоять?
Лёша покрутил головой и заорал:
- Коля, мать твою! Ты здесь для покатушек или для работы, я интересуюсь?
Николай, оживлённо беседующий с улыбающимся Стефаном, обернулся на крик с видом человека, внезапно обнаружившего, что он тут не один.
Лёша с Женей хищно следили за тем, как столковавшаяся, а точнее, станцевавшаяся парочка приближалась к ним красивыми плавными шагами.
- Нет, ты ж посмотри на них, ты только посмотри на этих красотунов, Жень… - бормотал Ягудин сквозь зубы.
- Какое скольжение, какие транзишены… - ядовито вторил Плющенко.
- Ну, чего стоим, кого ждём? – подкативший Морозов перевёл взгляд с одного на другого, не убирая руки́ с талии партнёра. – Давайте-давайте… Или вам что-то непонятно ещё? Поехали уже! Лёша, выдвигайся… таааак… Жень, ты здесь разворачиваешься… Лёша… тааак… и… рраз! Оп-пааа… - Коля не́хотя отпустил Стефана и большим чёрным крабиком закружил вокруг Лёши и Жени. - Держим… держим… я сказал - держим!!! Тихо! Спокойно… так… Ооп!... Ну… для первого раза неплохо. Вполне. Ещё раз пробовать сейчас будете?
- Знаешь что, Коля… - проникновенно проговорил поднявшийся со льда Женя, подъезжая к тренеру и хореографу и на ходу выбирая, кого из них придушить первым, - я тебя… я вас…
Стефан сделал шаг назад и влево, после чего с любопытством выглянул из-за широкого морозовского плеча:
- Жень… что – сильно ударился, да? Может, помазать чем?...
- Стеф, уйди.
- А? – Ламбьель продолжал общаться из укрытия.
- Я сказал – уйди. Не разговаривай сейчас со мной совсем.
Стефан с готовностью попятился к калитке, не рискуя повернуться к взбешённому Плющенко спиной.
- Кууда?... – неожиданно раздалось у него над ухом. – Я спрашиваю – куда, бля?

4.

- Лёш , ты чего? – Стефан обернулся и налетел на взгляд Ягудина, как на стенку. – Я пойду отойду на минутку, а что?
- Куда это ты отойдёшь, Стефан?
- Ну надо мне, Лёш , ты чего?
- Надо?... Ну ладно… Но чтоб одна нога здесь, и вторая тоже здесь!
Стефан странно посмотрел на Ягудина, пожал плечами и исчез.
Когда он вернулся через десять минут, на льду бушевал грандиозный скандал. Орали все – лежащий Женя, стоящий над ним Морозов и сидящий рядом на корточках Лёша. Поскольку кричали все одновременно и по-русски, Ламбьель никак не мог сориентироваться – подойти поближе или наоборот, отойти подальше. Его познания в русском языке пока не сильно продвинулись дальше мата, но этого с лихвой хватило, чтобы понять, что все чем-то сильно недовольны. Через пару минут ему это надоело.
- А почему все орут? – громко осведомился он у потолка.
Воцарилась тишина. Первым опомнился Морозов:
- Всё в порядке, Стеф. Просто эти два недоумка опять упали.
- С чего на этот раз?
- С выброса, Стефик, с выброса… - ласково проговорил со льда Женя, потирая синеющую на глазах скулу. – Ты где шлялся-то, хореограф хренов, пока мы тут убивались?...
- Я хореограф, а не камикадзе, - хладнокровно парировал Ламбьель. – И поднимайся давай, а то еще и простудишься.
- Да я-то поднимусь… а вот ты у меня сейчас тут ляжешь!
- С чего бы это? – невозмутимо поинтересовался Стефан. – У тебя ко мне есть претензии как к хореографу? Чем конкретно ты недоволен, Евгений?
- Он всем доволен, Стеф. Ты что, не видишь, какая у него довольная рожа? – тепло скалясь, спросил Ягудин. – А теперь давайте вы нам покажете, как правильно делать выброс, а? А то теорию нам наш тренер, - оскал в сторону Морозова, - разобъяснил, а вот с практикой что-то как-то не того… Так что go-go-go! Встрепенулись, господа хорошие, и быстренько научили нас с Жекой, как нам сделать тройной выброс и не покалечиться окончательно.
- Лёш… у меня пластырь есть. Может, тебе дать? – проговорил Стеф, разглядывая кровоточащую ссадину на лбу Легенды мирового фигурного катания.
- Спасибо, дружок… Ты лучше делом займись, родной… Пока тебе самому лейкопластырь не понадобился. И постарайся не убиться пока, - впереди еще тодес…
- Я не понял, - с нарастающим раздражением в голосе проговорил Ламбьель, - я тут в каком качестве – лётчика-испытателя при Морозове или всё-таки хореографа?
- А чё я-то?... – Коля возмущённо сверкнул глазами из-под козырьков чёрных ресниц. – Я, что ли, Женьку уронил?! Кстати! – боевой разворот ко всё ещё лежащему Плющенко, - долго ты еще прохлаждаться намереваешься? Немедленно встал и сосредоточился!
Обалдевший Евгений с наполовину синим лицом шустро поднялся и встал рядом с не менее оторопевшим от такого натиска Ягудиным. Коля же, обуреваемый внезапным тренерским энтузиазмом, продолжал:
- Стефан, живо сюда!
- Не пойду, - решительно заявил Ламбьель. – Мне еще жить не надоело.
- Или ты подойдёшь к тренеру, или тебе резко надоест жить прямо счас, ты, хореограф… - Лёша надвинулся на Стефана, ожесточённо отдирая ото лба присохшую к ссадине прядь волос.
- Ну ладно, ладно, … уже иду… раскричались тут…
- Стефик, давай лапу и поехали, - сказал Коля, - всё равно эти малохольные от нас не отцепятся, пока или мы не поставим им номер , или они не ухайдокаются так, что сами откажутся от своей бредовой затеи.
- Что-то мне подсказывает, что сначала они ухайдокают нас… - со вздохом сказал Ламбьель, выезжая с Колей на разворот.

Пятью минутами позже заклеенный в трёх местах собственным пластырем хореограф сидел на бортике, как воробей на жёрдочке, причем как очень несчастный воробей, и наотрез отказывался слезать, мотивируя это тем, что лучше он умрет прямо здесь от холода и голода, чем погибнет в страшных мучениях от рук Морозова.

- Ладно. На сегодня всё. Устал я от вас, - высокомерно произнёс Коля. – Завтра ночью продолжим. Вам двоим, - указательный палец тренера последовательно упёрся в грудь Ромео и Джульетты, - днём продумать конкретные пожелания, и посмотреть во время репетиций, как делают поддержки, выбросы и тодесы нормальные люди. И потренируйтесь где-нибудь на коврике! А ты, - взгляд в упор на раненого хореографа, взирающего на товарищей с бортика глазами больной газели, - завтра представишь концепцию программы. А сейчас – спать! И чтобы завтра все были свежими, как мартовские подснежники! – С этими словами Коля шустро развернулся и удалился, пока не догнали.

5.

Днём во время тренировки народ с изумлением разглядывал разукрашенных заговорщиков, не зная, что и думать. Все терялись в догадках, видя олимпийских чемпионов – одного с синим, как баклажан, лицом, а другого – со свежей ссадиной во весь лоб. Когда же на льду появился свежезаклеенный Ламбьель, по катку пронёсся стон изнывающих от любопытства фигуристов. Однако подойти ближе, чем на десять метров, чтобы задать вопрос, никто не решался, наталкиваясь на яростные взгляды Ягудина и Плющенко. Вокруг же Стефана бессменно барражировал Траньков, угрюмый вид которого совсем не располагал к дружеской беседе. Вот как-то не хотелось.
Коля Морозов был единственным из всей компании, кто соответствовал им же сформулированному требованию к свежести. Однако недолго. Как только он появился около бортика, сияя свежевыбритым лицом, к нему подъехал Макс. Беседа велась негромко, но энергично. Памятуя о крутом нраве Транькова, очевидцы ожидали фейерверка, но в тот момент, когда казалось, что уже вот-вот грянет, Колю спасло чудо в лице Танечки, которая как нельзя кстати появилась и увела Макса. Вот так Коля остался цел, хотя вид по окончании разговора имел бледный.
Главный вопрос, который волновал всех без исключения, можно было сформулировать так: «Чозанафиг?». Из него вытекало еще два: первый – почему все битые не ссорятся, и второй – почему два небитых, напротив, ссорятся?
Постепенно народ смирился с неизвестностью и приготовился ждать развития ситуации, ибо по лицам и поведению раненых бойцов было понятно, что это только начало и самое интересное еще впереди.
После обеда ожидания публики начали постепенно оправдываться.
Сначала пронёсся слух, что в vip-раздевалке происходят странные вещи. Подошедшему Авербуху очевидцы донесли, что Плющенко, Ягудин, Траньков и Ламбьель заперлись внутри и теперь оттуда доносятся звуки то ли ударов, то ли падений, обильно сдобренные криками и руганью. На стук в дверь мужики не реагируют, а на вопросы типа «Что случилось?» отвечают исключительно матом, причем настолько причудливым, что некоторые из тех, кто стоял под дверью, уже сбегали за диктофонами и блокнотиками.
Равнодушным к этому происшествию остался только один человек – Коля Морозов. Но и он на расспросы среагировал не совсем адекватно – выдвинул нижнюю челюсть, зыркнул глазом, зарычал и стремительно удалился в неизвестном направлении.
Когда примерно через час помятые, но не сломленные узники раздевалки появились на льду, не нашлось ни одного отчаянного смельчака, кто бы рискнул подойти и задать им хоть один вопрос.
До вечера больше никаких происшествий замечено не было, тренировка шла своим чередом и закончилась тихо и мирно.

Поздним вечером четверо заговорщиков опять собрались на льду.
- Ну что? Готовы работать? – спросил Коля собравшихся. Собравшиеся нестройным хором заверили, мол, да, а то как же…
- Я так понял, что поддержку вы тренировали? Давайте, показывайте! – Коля сделал приглашающий жест рукой. Женя и Лёша вздохнули, переглянулись и не двинулись с места.
- В чём дело? – Морозов переводил взгляд с одного на другого.
- Видишь ли, Николай… - вступил в разговор Стефан, подхватил Колю под руку и повлёк за собой по кругу вдоль бортика. О чём именно они говорили - неизвестно, но не было их довольно долго. Плющенко с Ягудиным даже заскучали. Подъехали тренер с хореографом минут через десять, раскрасневшиеся, улыбающиеся и весьма довольные друг другом.
- Ладно, - сказал Морозов клиентам, - снимайте коньки, будем пока на полу работать.
Лёша и Женя благодарно посмотрели на Ламбьеля. Тот уже успел разуться и теперь стоял босиком на бетонном полу, поджав пальцы на правой ноге, и с тихой улыбкой поглядывал на остальных. Носки он держал в руках. Коля поглядел на эту картину, моргнул, но комментировать не стал, а просто дёрнул его за руку и потащил в раздевалку. Остальные потянулись следом.

- Давайте, показывайте, чего вы днём наработали! – Морозов был собран и деловит. – Лёша, стань сюда. Жень, ты идёшь вот так, потом здесь… да. Лёш , теперь ты… нет. Стоп. Стоп! Стефан, иди сюда. Давай покажем. Ап! Видели? Всё понятно?
Ламбьель улыбался. Коля смотрел на него почти с нежностью, Женя с Лёшей – с тоской.
- А давайте я сначала со Стефом попробую, а? – выдал Лёша конструктив. – Стефан, ты как? Не против?
Стеф улыбнулся и пожал плечами. Лёша подошёл к нему, примерился. Ламбьель уже почти профессионально взлетел к потолку.
- Пошёл по рукам, – прокомментировал Плющенко.
- Завидуй молча! – отрезал Ягудин, бережно опуская Стефа на пол. – Для тебя ж стараемся!
- Так, Лёша, отпусти уже Стефана и займись Женькой, - вмешался в тренировочный процесс Морозов, нервно наблюдая ладони Ягудина на тонкой талии хореографа. В его памяти немедленно всплыли отдельные фрагменты утренней беседы с Траньковым.
- А я тоже хочу попробовать сначала не с Лёхой, - закапризничал Плющенко.
- Это ты правильно… - задумчиво протянул Ламбьель. – Только я тебя не подниму.
- Я так понимаю, что теперь я должен тягать тебя, да? – Морозов вышел на середину раздевалки. – Жень, а может, еще раз посмотришь?
- Да не, сколько можно… Давай уже пробовать. Ты просто рассказывай, что мне делать.
- Значит, смотри…

…Тренировка Гвоздя Сезона закончилась уже за́полночь. Впервые участники разошлись, довольные друг другом. Начинался новый день…

6. ЭПИЛОГ

- Нет! Нет, нет, и нет! – решительно произнёс Жулин. – Илья, что ты вчера пил? Впрочем, это неважно. И так понятно, что это всего всего лишь пьяный бред твоего утомлённого сознания. Да, я согласен, – нам необходимы свежие идеи. Где-то даже неординарные. Но то, что тебе привиделось… Это немыслимо. Это полный ужас. И я даже не хочу это всерьез обсуждать. А уж тем более – говорить об этом с ребятами. Ну ладно, Ламбьель и Плющенко – еще туда-сюда. Морозов тоже, вроде, ничего… Не убьют же они нас... Но вот от Транькова с Ягудиным можно ожидать любой реакции. И я даже не берусь предполагать, какой конкретно. Так что, Илья… забудь этот свой сон, как кошмар. И не вспоминай. Плющенко – Джульетта?... Упаси бог!... Нас же закопают!
- Саш , но я так ясно всё это видел… И потом – идея-то просто носится в воздухе!
- Не хочу слушать! Даже не хочу слушать! – Жулин резко оттолкнулся, застегнул олимпийку и двинулся вдоль бортика, лавируя между кучковавшимися на льду фигуристами. Странный сон, посетивший сегодня Авербуха, привёл Сашу в трепет. Ягудин и Плющенко в парном номере… Ромео и Джульетта… тройной выброс… тодес… Свят, свят, свят!

Илья в задумчивости глядел на Жулина, подъезжающего к Плющенко и Ламбьелю, которые оживлённо обсуждали что-то в сторонке, когда у него за спиной раздалось:
- Оп-па… Макс, ты бери блондина, а я с брюнетиком пообщаюсь пока…
Не веря своим ушам, Авербух оглянулся. По спине поползла ледяная струйка пота.
- Только ты не сильно… - Макс неопределенно пошевелил в воздухе пальцами и отвалил от бортика.

- Нет… - шептал Илья, прикрыв глаза и непонятно к кому обращаясь. – Ну пожалуйста, пожалуйста… ну пусть это останется просто сном!

…А в это время на другом краю катка Саша Жулин с суеверным ужасом смотрел на Ламбьеля, изящно выкатывающегося после тройного выброса.